Старший научный сотрудник Музея правоохранительных органов и вооружённых сил НРО ОГО ВФСО «ДИНАМО» Радьков Андрей

Бессменные герои уголовного розыска.

   Многие герои этой статьи -  Левиков  Г. С.,  Лазарев Г. И.,  Костерин Г. С.,  Жмойдзяк К. А.,   Печенев  В. М. ,  Заргаров В. И.,  Смирнов Н. И. - начинали свою службу в сыскном отделе нижегородской полиции ещё до первой мировой войны. Сотрудники сыскного отдела  делились на агентов  1 и 2 разряда, чины в полиции приравнивались  к  чиновничьим, и не все сыщики являлись офицерами в нашем понимании.  Большинство сыщиков были выходцами из мещан или мелких чиновников,  почти отсутствовали выходцы из дворянской среды,  презиравшие сыскную работу.  Так,  помощник начальника сыскного отдела Григорий Иванович  Лазарев был  сыном губернского секретаря, образование имел домашнее, а службу в сыскном отделе начал 23 октября 1908 года. Один из опытнейших сыщиков, Пётр Иванович  Куклев, происходил из мещан, образование получил домашнее, в полицию пришёл в  1908 году, после службы в Дрогичинском полку, где дослужился до унтер-офицера.  С  1 января 1909 года он был переведён на службу в сыскной отдел за расторопность и сообразительность.

    Работа сыскного отдела в Нижнем Новгороде осложнялась главным образом наличием Нижегородской ярмарки, на которую,  кроме купцов и предпринимателей,  со всего света съезжалось и большое количество преступников всех мастей. Купцов и предпринимателей преступный элемент начинал «обрабатывать»  ещё на подъезде к городу, в основном  на пароходах.  Называлось это -  сработать на «собачку» или на «малинку», то есть потерпевшему в напиток добавлялись наркотические вещества, а преступник сходил на берег  после завладения имуществом потерпевшего, обычно сразу пересаживаясь на следующий пароход. Соответственно,  головная боль у сотрудников сыскного отдела начиналась с самым началом навигации на центральной Волге. Перед началом навигации сыскной отдел заваливал полицию приволжских городов телеграммами  о передаче данных на преступников, орудовавших на речном транспорте. Дальше этот же приём на «малинку» использовали в местных притонах, число которых тоже увеличивалось с началом работы ярмарки.  Кроме притонов преступники активно отрабатывали потерпевших и в трактирах. Дальше в преступную игру вступали всевозможные мошенники. Но первое место занимали кражи суммой до 300 рублей. Именно летом на ярмарке случались убийства с целью ограбления, кстати, нижегородская преступность в целом убийств чуралась. Сильный прирост преступлений во время ярмарочных торгов можно проследить по статистике преступлений: за январь 1912 года было зарегистрировано краж до 300 рублей всего 68, раскрыто 16; из краж свыше 300 рублей одна не раскрыта; из 17 взломов раскрыто 5; грабежей и убийств не зарегистрировано.  В то же время  за июль 1912 года краж суммой до 300 рублей  всего 114, раскрыто 58; свыше 300 рублей 3 нераскрыто; взломов 4 нераскрыто; грабежей простых (без использования оружия) 8, раскрыто 3; убийств одно нераскрыто, кроме этого - десятки случаев мошенничества. Сравним это с январём 1913 года: краж до 300 рублей всего 24, раскрыто 12; краж свыше 300 рублей  одна и раскрыта по горячим следам;  взломов 8, раскрыто 4; грабежей и убийств не зарегистрировано. Июль 1913 года: краж до 300 рублей всего 152, раскрыто 93; краж свыше 300 рублей -  7, раскрыто 5; взломов 17, раскрыто 7; грабежей простых 5,  раскрыто 4; из 2 убийств раскрыты  два  и половина всех зарегистрированных мошенничеств. Кстати,  уже в августе 1913 года краж до 300 рублей совершенно   233, а раскрыто  144. Кому-то может показаться, что раскрываемость тогда была низкая, но весь штат сыскного отдела - это два десятка полицейских чиновников, к которым могли прикомандировывать толковых и расторопных городовых. Криминалистика находилась в зачаточном состоянии, основывалась на  дактилоскопии,  и для обличения преступника требовались прямые доказательства вины. Всего на улицах порядок охраняли  278 полицейских  на  187 тысяч  населения и приезжих.  Вместе с  тем  служба в сыскном отделе давала очень приличный доход. По сложившейся традиции купцы и предприниматели за раскрытие краж и мошенничеств, при возврате им имущества  выделяли крупные суммы на вознаграждение сотрудников сыскного отдела, принимавших участие в раскрытие преступления. Например, 7 марта  1916 года Гаврилов Степан Филимонович предоставил 50 рублей для поощрения полицейских, поймавших мошенниц , укравших 500 рублей. Из этих средств  начальник отдела  Г. С. Левиков  выписал себе 18 рублей,  своему заместителю Лазареву 15 рублей,  Костерину и Барановскому 7 рублей, Данилову 3 рубля.  А 9 марта 1916 года мещанином  Шишогиным выделено 235 рублей в качестве награды сыщикам, за раскрытие кражи 10800 рублей работником Уваровым. Теперь Левиков наградил себя 100 рублями, Лазарева 50 рублями, Костерина  40 рублями, а Данилова и Лиса 10 рублями. Но были вознаграждения и более весомые, так, 31 июля 1916 года мещанин Мохов Иван Михайлович  за возврат 9000 рублей, похищенных на ярмарке, выделил 1000 рублей. Левиков наградил себя 350 рублями, Лазареву досталось 225 рублей, Куклеву 70 рублей, Костерину 60 рублей, Барановскому и Орлову  50 рублей, Киселёву 23 рубля, Гулякову, Данилову, Лису, Загарову, Печеневу , Бенявскому по 18 рублей, Кулаковскому 15 рублей, Мартынову, Ксендзу  по 13 рублей.  За раскрытие хищения 18000 рублей у торговца Селеева награждённым  оказался почти весь сыскной отдел: Левиков получил 350 руб., Лазарев 200 руб., Куклев 100 руб., Костерин 65 руб., Барановский 60 руб., Гуляков 45 руб., Горницкий 40 руб.,  Смирнов 25 руб.,  Пилецкий , Заргаров, Киселёв, Печенев, Лис, Кулаковский - по 20 руб., Данилов 16 руб., городовым Мартынову и Ксендзу выделили по 12 рублей. Как можно понять из всей этой бухгалтерии,  награда выдавалась всем сотрудникам полиции, участвовавшим в раскрытии преступления, даже если они являлись обычными городовыми. Самые большие суммы Георгий Степанович  Левиков выписывал себе и своему заместителю, но именно эти два человека имели самые серьёзные источники информации в криминальной среде в губернии, и благодаря их  информации раскрывались многие преступления. А  ведь с  агентурой тоже надо было расплачиваться. Умело используя материальный стимул, начальник сыскного отдела весьма серьёзно поднимал раскрываемость. Кроме того, из фондов отдела выписывались премии сотрудникам и по иным случаям. Так,  П. И. Куклеву 2 августа 1913 года выписали премию в 20 рублей за понесенные издержки при розыске.  Агенты  Куклев и Плеханов задержали  подозреваемого в убийстве Демидова, который оказал яростное сопротивление и испортил при этом костюм сыщику П. И. Куклеву. Такие издержки отдел брал на себя.

   Кроме борьбы с выше перечисленными преступлениями  сыскное отделение занималось розыском пропавших детей, сотрудники могли привлекаться к негласному наблюдению  за лицами, подозреваемыми в шпионаже или революционной деятельности. Занимались сотрудники и научной работой. Так, 16 апреля 1910 года ими начинает составляться словарь воровского жаргона. Боролись сыщики и с распространением порнографических карточек. Бывали и курьёзы, так, в Кишинёве у мошенника Вигдора Кадинского была изъята визитка нижегородского губернатора.  По словам задержанного, визитку он взял из письма своего знакомого, где она и лежала, и нижегородским сыщикам предстояло проверить эту версию, выдвинутую мошенником.

   Начавшиеся война постепенно меняла лицо преступности.  Статистика преступлений за 1914 год мало отличалась от трех предыдущих лет. В  ноябре был спад преступлений по кражам суммой до 300 рублей: из зарегистрированных 35 раскрыто 25, не раскрытыми оказались две серьёзные кражи, из 7 взломов 4 раскрыты, а из 3 грабежей раскрыты все, то есть количество преступлений снизилось в 1,5 и 2 раза.  С  середины 1915 года начался определённый рост преступлений, который перекрыл довоенный уровень в 1916 году.  Обнищание народных масс и потеря кормильцев на фронте толкала на путь преступления даже женщин. Резко возросло количество подкидышей, в 1916 году их регистрировалось до нескольких случаев в неделю, бывало и больше. Увеличилось количество краж.  Дезертиры, бегущие с фронта, ещё больше усложняли криминогенную обстановку; они использовали краденные армейские револьверы и трофейные пистолеты, и некоторые  были готовы убивать любого, кто вставал у них на пути. Местные преступники, даже имея оружие,  в ход  его обычно  не пускали.  Например, 31 марта 1916 года при преследовании неизвестного  преступника последним был обронен револьвер № 31832 выпуска 1914 года.  Преступник даже и не пытался отстреливаться. В рамках борьбы с кражами и грабежами с 1916 года сыскной отдел составляет списки содержателей  притонов и воров-рецидивистов, которых необходимо было выслать из города. Кроме этого,  11 октября 1916 года была обезврежена шайка Обидина Н. К., состоявшая из 5 человек.  Кроме орудий, предназначенных для взлома, был изъят револьвер, но матёрые преступники даже и не думали оказывать вооружённое сопротивление.   Появились грабители-индивидуалисты, никак не связанные с преступным миром.  Несмотря на невозможность использования  агентуры, ловили и их, так,  3 октября 1916 года был задержан  некий Шаров 18 лет от роду, ограбивший персидского торговца Ризу Аскерова на 400 рублей. Почти при каждой облаве на уголовников  с  1916 года задерживались армейские дезертиры. Приходилось ловить и сбежавших военнопленных. Введение «сухого закона»  во время войны тоже прибавило хлопот нижегородским сыщикам - кроме прочих преступлений приходилось разыскивать самогоноварильни  и изымать поддельные рецепты на спиртосодержащие препараты. Мошенников, кроме денег и товаров народного потребления, стало интересовать и всевозможное сырьё. Так, 3 ноября 1916 года за найденное железо  товарищество «Иносков» наградило сыщиков 400 рублями. Не забывала сыскной отдел и городская управа, выделявшая  ежемесячно билеты на трамвай для агентов уголовного сыска. Приходилось руководству сыскного отдела  наводить дисциплину и в своих рядах.  Так, 18 января 1917 года на трое суток был арестован агент Загаров  за неявку на работу.

Свержение монархии в России привело к невиданной ранее ломке  карательного аппарата. Но, несмотря на все трудности, закалённые тяжёлой работой сыщики, благодаря своему богатому опыту,  в тяжелейших условиях смогли остановить вал преступности в Нижнем Новгороде.

 Первое, что сделал вновь испечённый орган власти  -городской исполнительный комитет – это разоружение сотрудников полиции. Разоружение проводилось стихийно, путём погромов. Исчезнувшим оружием поживились в основном представители  рабочей  милиции  и уголовники. Понятно, что ни те, ни другие не стали сдавать его новым властям. Некоторые вещественные доказательства укрыл у себя дома помощник начальника сыскного отдела Г. И. Лазарев, впоследствии эти предметы были возвращены владельцам, которые уже и не верили  в их возвращение и были приятно удивлены.

Для поддержания порядка в городе появляется должность начальника охраны города, на Дкоторую Городская Дума выдвинула командира 671-й дружины государственного ополчения Степанова Евгения Фёдоровича.  Своим заместителем Степанов  Е. Ф. попросил назначить офицера конно-полицейской стражи Анисимова Александра Николаевича. Городская Дума согласилась с этой кандидатурой ввиду тяжёлой обстановки в городе. Имущество полицейских и жандармских частей губернский комиссар Демидов передал милиции лишь 16 мая 1917 года,  после погромов полицейских участков, при этом  все бывшие  полицейские были выведены  за штат.  В это время начался разгул преступности в Нижнем Новгороде и его пригородах. За март 1917 года были зарегистрированы 129 простых краж, 81 кража с взломом, 40 краж на сумму свыше 300руб., 3 грабежа и 4 убийства. Список явно не полный, так как во время погромов полицейских участков учёт преступлений не вёлся. Самое большое количество преступлений было зарегистрировано 29 и 31 марта -  в день по 15 случаев. А за апрель 1917 года зарегистрированы:   простых краж  129, краж со взломом  56, краж на сумму свыше 300 руб. 40, грабежей 6 и убийств 2. Но, наверняка,  многие преступления  не учитывались также из-за не налаженной работы милиции. За май 1917 года наблюдается некоторое снижение  числа преступлений, так,  простых краж было зарегистрировано 80, краж с взломом 61, краж на сумму более 300 руб. 31,грабежей 2, убийств не зарегистрировано.  Со дня переворота до 15 мая в охрану объектов и правопорядка в основном осуществляли  воинские команды и студенты. Работа в четырех  городских полицейских участках велась под руководством  мировых судей - шаг несомненно правильный в той обстановке.  На своём посту весь  1917 год в уголовно- сыскном отделении трудились начальник сыскного отдела  Георгий Степанович Левиков  и помощник начальника Григорий Иванович  Лазарев, будущие организаторы  уголовной милиции и советского уголовного розыска. Понимая, что одними патрулями с преступностью бороться нельзя, Степанов просит  Городскую  Думу освободить от призыва в действующую армию чины  сыскной полиции. Уже 7 апреля 1917 года князь Урусов прислал циркуляр о неупразднении сыскных отделов полиции в виду их возможной передачи Министерству юстиции. Воспользовавшись этим циркуляром, Степанов на свой страх и риск  в апреле принимает в штат сыскного отделения бывших полицейских сыщиков: Куклева П. И. ,  Костерина Г. С. , Барановского П. Ф.,  Смирнова П. И.,  Гулякова А. А.,  Киселёва М. С. ,  Заргарова В. И.,  Лиса С. Я.  и прикомандировывает к сыскному отделу бывших наружных полицейских: Пузырёва М. В . ,  Маврина М. Л.,  Трохимчука Р. Р. ,  Стецюка М. Ф.,  Жмойдзяка К. А.,  Добротворского Н. А. ,  Эрастова А. С. В дальнейшем,  17 апреля 1917года, МВД освобождает всех чинов сыскной полиции,  перешедших в милицию,  от призыва до дальнейших распоряжений. Необходимо отметить, что понятие  «сыскная полиция» существовало вплоть до 23 мая 1917 года, ведь большая часть сотрудников оставалась работать на своих местах, несмотря на тяжёлые обстоятельства.  Название «уголовная милиция» вводится с 24 мая 1917 года, но понятие «сыскная полиция» встречалось в обращении  в сыскной отдел до марта 1917 года. Ценили сыщиков  и новый начальник милиции, и Городская Дума.  Жалование у  них было  самое высокое: начальник отдела получал 233 руб., пом. начальника 200 руб., чиновники 1 разряда 95руб. и чиновники 75руб.  Уже к июлю 1917 года, после прибавок,  жалование составило:  начальник  уголовной милиции  400 руб., помощник начальника 300 руб., чиновники 1 разряда 250 руб., чиновники 2 разряда 200 руб., прикомандированные милиционеры 100 руб.  Городская Дума утвердила штат городской милиции, включавший в себя  280 младших милиционеров, 16 старших, 4 начальников участков,  не считая уголовно-сыскного отдела  и служащих канцелярии. Город  делился на четыре участка. На территории 1-го  участка проживало 44063 человек,  на территории 2 -го -  37019 человек, на территории 3 -го  -  21091 человек и на территории 4-го - 24548 человек. Чиновники сыскного отделения делились на  1-й и 2-й разряд. Оклад милиционеров начинался от 40 рублей.  К примеру, по постовой ведомости 2-го  участка в день на пост выставлялось 90 милиционеров, по три  сотрудника на пост.

      Всплеск краж отмечался ещё в конце 1916 года и  январе-феврале 1917 года. Что же касается роста грабежей с применением оружия, то он начался после Февральской революции. Уже в январе 1917 года преступники обнаглели до того, что 11-го числа украли из мастерской конно-полицейской стражи 16 револьверов. 28 января двоих преступников задержали, а ещё двоих объявили в розыск, часть оружия была изъята.

 Серьёзной проблемой в  то время были кражи,  совершавшиеся  не только преступниками и армейскими  дезертирами, но и простыми гражданами в виду тяжёлой ситуации с продовольствием. Кроме краж и грабежей сыщики изымали самогонные аппараты, искали конокрадов. Достаточно часто карманных воров в милицию доставляли сами граждане, поймав их с поличным.  В  марте 1917 года  сыскной отдел оправился от потрясений и приступил к работе.  Уже в начале марта по горячим следам было раскрыто двойное убийство извозчиков  с целью овладения санями, лошадьми и другим имуществом, совершённое в конце февраля 1917 года. Задержанный в том же месяце  участник убийства Малов И. П. выдал своих подельников. Ими оказались дезертиры из  62 п.з.п.  Лисин В. Г. и Архипов Н. А. 

10 марта 1917 года из бакалейной лавки Константина Грязнова была совершена кража  имущества на сумму 310 руб. В ночь на 11 марта чины сыскного отделения   совместно с милиционерами наведались на квартиру Горьковой Екатерины,  известной скупщицы краденого. На квартире, кроме гражданки, находились уголовники, освобождённые толпой из тюрьмы 1 марта: Бибихин С. П, Ивлиев И. Н, Дедушкин И. М. и Мироедов Я. П. Товар,  украденный у Грязнова,  был обнаружен, во всём сознался Бибихин. 20 марта 1917 года раскрыта кража из лавки Султановой , у задержанных Мухина А. Г. и Шпринца М. С. изъяты украденные вещи и возвращены владелице. Уже 31 марта чиновник сыскного отдела Киселёв в ходе обыска у почётной гражданки Владимирской Т. С.  обнаружил украденную  шубу, а также  21 квитанцию петроградского ломбарда и 2 квитанции нижегородского ломбарда на сданные краденые вещи. Владимирская совершала кражи шуб в церкви, во время церковной службы. 2 мая по краже от 29 апреля 1917 года вещей из квартиры Плюснина Г. А. был  задержан Старчевский Н. Г.,  выдававший себя за милиционера и незаконно присвоивший  Георгиевский крест и звание подпрапорщика. На самом деле он оказался дезертиром. Украденные вещи были возвращены хозяину. 8 мая 1917 года была раскрыта резонансная кража 96 револьверов и 200 патронов со склада Нижегородского почтово-телеграфного общества. По заявлению от 4 мая за 4 дня были задержаны сотрудники почтовой службы Шахов А. А,  Скитович Н. В,  Дернов А. И. и Зайцев М. Д., выносившие оружие с февраля 1917 года. Всё оружие, кроме двух револьверов,  они продали двум хозяевам оружейных магазинов, но,  по утверждению владельцев оружейного бизнеса, всё оружие они успели продать. Обыски в оружейных магазинах проводились  весь день 12 мая. 22 июля 1917 года было раскрыто вооружённое ограбление квартиры Сироткина Д. В., совершенное 5 июля.  Задержаны и изобличены армейские дезертиры: Чернов А. Е., дезертировавший из 185-го  пехотного запасного полка  и Мухин Е. И.,  дезертировавший из 218-го пехотного Горбатовского полка. Часть похищенного была возвращена владельцу. Ловили сыщики и конокрадов, например,  26 августа был задержан известный конокрад Лушин Ф. В. по заявлению от 13 августа 1917 года о краже лошади. Задержанный выдавал себя за милиционера,  у него изъяли повязку с надписью  «охрана города», он был изобличен ещё в 7 кражах лошадей. 

24 сентября 1917 года в притоне на Миллионке» был ранен чиновник уголовной милиции Киселёв М. С. и убит чиновник Гуляков А. А.  Стрелявшего Королёва Н. Г. объявили в розыск, при задержании он был застрелен. С  1 марта по 1 октября 1917 года уголовной милицией из 14 убийств было раскрыто 9, из 25 грабежей без насилия - 3, из 23 грабежей с насилием  - 9, из 786 краж - 123, из 328 краж со взломом - 39. За октябрь 1917 года из 66 простых краж раскрыто 8, из 47 краж с взломом - 6, из 9 грабежей с насилием  - 4, из 4 убийств раскрыто одно. За ноябрь 1917 года из 54 простых краж раскрыто 7, из 55 краж с взломом -  9, из 23 грабежей с насилием -  8, из 2 убийств раскрыто 2. В декабре 1917 года из простых 54 краж раскрыто 6, из 46 краж с взломом - 9, из 17 грабежей без насилия -  2, из 6 грабежей с насилием -  2, убийств не зарегистрировано.

14 ноября сотрудникам уголовной милиции вынесена благодарность за раскрытие хищений со склада Волжско-Камского  коммерческого банка. Была поймана банда убийц и грабителей числом до 40 человек. Предводителем шайки был Анисим Анисимович Алушкин  по кличке Аниська,  вор -рецидивист, в 1917 году попавший под амнистию и направленный на военную службу, куда не явился. Созданная им шайка совершала грабежи и убийства в основном в пригороде Нижнего Новгорода.  17 ноября 1917 года Алушкин у ресторана «Марсель» на улице Большой Покровской собственноручно застрелил начальника 1-го участка Чуфыркина Степана Михайловича. Члены банды были изобличены полностью.  Изъято вещей потерпевших на общую сумму в 40 тысяч  рублей и много оружия. Отдельные члены банды дали признательные показания.  В результате было раскрыто 6 убийств, 17 грабежей и разбоев.  

    Октябрьский переворот  на работе нижегородской милиции отразился не сильно, служба шла своим чередом до начала  1918 года.  10 ноября 1917 года  появилось постановление НКВД о рабочей милиции, но в данном документе отсутствовали конкретные формы ее организации, поэтому до 25 октября 1918 года уголовная  милиция  в городе оставалась в штатах народной милиции Временного правительства.

    Падение дисциплины в армейских частях после Октябрьского переворота  было большим, чем в феврале 1917 года, что усугубляло и без того тяжёлую криминогенную  обстановку.   Исполняющим обязанности начальника  городской рабочей  милиции 13 января 1918 года  был назначен бывший полицейский офицер Анисимов  А. Н.  Правда, все серьёзные решения ему приходилось принимать практически под  протокол на собрании сотрудников. Начальником уголовной милиции был утверждён уже в который раз Левиков Георгий Степанович, а его помощником Лазарев Григорий Иванович - бывшие руководители  сыскного отдела полиции и уголовной милиции. С 25 октября 1918 года уголовная милиция переименовывается в Нижегородское губернское отделение уголовного розыска и получает  штаты и новые зарплаты для  отдела: начальник отдела – 1  человек , 890 руб., помощник начальника – 2 человека, 840 руб., инспекторы- 4 человека по 785 руб., помощник инспектора – 18 человек по 735 руб., сотрудники 1-го  разряда – 10 человек по 631 руб. и сотрудники 2-го разряда – 24 чел с жалованьем  579 рублей. Надо отметить, что данное штатное расписание осталось лишь на бумаге,  фактически сотрудников было в два раза меньше . Что бы обеспечить контроль со стороны губкома партии, вторым помощником Левикова  с 15 ноября 1918 года назначили Краева Михаила Николаевича, который  прошёл первую мировую войну, считался верным большевиком. Интересно, что именно при Краеве в личных делах бывших полицейских появилась запись «сочувствующий партии большевиков». У  несколько бывших полицейских в графе «партийность» даже появится запись «коммунист». Помогло этому недворянское происхождение всех наличных сыщиков с дореволюционным опытом работы.

 1918 год  начался с массовых побегов военнопленных и  бегства чиновников различных организаций,  присвоивших крупные суммы денег. Грабежи происходили под видом обысков, совершались  людьми в военной форме, некоторые грабежи заканчивались убийствами. В борьбу с бандитизмом включился  даже Военно-революционный штаб ( предшественник ЧК ). Так,  создатель шайки грабителей из солдат местного гарнизона, Фидератов, был застрелен без суда и следствия красноармейцем конвоя.  На заседании губисполкома 18 марта 1918 года главный чекист Воробьёв  хотел наказать красноармейца, но партийное руководство, заинтересованное в наведении порядка в городе, оправдало порыв сознательного бойца революции. 24 февраля 1918 года ВРШ ввёл чрезвычайное положение  в городе для предотвращения белогвардейского мятежа. Задержанных на месте преступления  расстреливали без суда и следствия. Эта мера помогла остановить солдат,  окончательно потерявших дисциплину, почувствовавших вкус к насилию и пополнявших  ряды местных воров и грабителей и местных преступников.  После этого криминогенная  обстановка несколько улучшилась, были введены патрули красногвардейцев в городе.  Начались облавы, давшие положительные результаты. На практике отрабатывалось взаимодействие милиции, Красной гвардии и ЧК.

   Особых успехов уголовная милиция достигает в начале 1918 года, причём её личный состав остаётся неизменным и в первые годы Советской власти. Этим успехам  уголовный розыск обязан агентуре бывшей полиции. Уже 23 января 1918 года было раскрыто убийство милиционера Сабанцева на улице Большой Ямской, совершённое 9 января 1918 года. Преступниками оказались Козлов Степан Ефимович и беглый каторжник по кличке Васька.  Уже 25 января 1918 года личность каторжника установили: им оказался ранее неоднократно судимый Полюхов Александр, при задержании в трактире Шехлова он оказал сопротивление и был убит. В начале 1918 года по городу прокатилась эпидемия мнимых обысков, но часть банд удалось обезвредить сразу. 19 марта 1918 года было раскрыто убийство с целью ограбления,  совершённое 26 января 1918 года. Арестован солдат 62-го запасного пехотного полка Сущев А. В.  27 марта 1918 года задержаны члены трёх различных банд. Изъято похищенное имущество, при сопротивлении чиновникам уголовной милиции был смертельно ранен Яков Суворов. Во время задержания  ранены чиновник уголовной милиции Фёдор Фролов и милиционер Карл Месник. Все три банды совершали преступления под видом обысков, во время совершения преступления основная часть бандитов была одета в солдатскую форму.

 16 апреля задержана шайка грабителей, изъяты вещи, проходившие в списках по грабежам от 8 марта 1918 года. Ровно через месяц после совершения грабежа 23 апреля 1918 года был задержан гражданин Шиков И. , который дал признательные показания. 25 апреля 1918 года раскрыто убийство от 12 марта 1918 года,  совершённое на бытовой почве.  28 апреля 1918 года раскрыта шайка из троих грабителей. Двоих удалось арестовать, а разыскиваемый Жидков был убит при попытке  оказать сопротивление.

Достаточно большой успех был  достигнут в борьбе с фальшивомонетчиками. Деньги Временного правительства по своему качеству уступали царским купюрам и легко подделывались. Нижний Новгород с осени 1917 года был наводнён фальшивыми дензнаками, как оказалось,  местного изготовления. На след шайки фальшивомонетчиков уголовная милиция вышла в конце мая 1918 года. Первый обыск проводится 24 мая 1918 года у железнодорожного служащего Богоявленского А. А. в Ново-Никольском  посёлке в доме №76, он являлся бывшим сотрудником типографии «Андромеда». В результате изъято 2910 фальшивых рублей и приспособления для изготовления денежных купюр. По горячим следам начальник уголовной милиции Левиков Г. С. решает провести обыск у шурина арестованного Мамонтова П. П., у которого в результате изымают 47960 фальшивых рублей и 900 рублей настоящих. 25 мая проводится обыск у гражданина Морозова П. И., в результате изъят станок для печатания 20-копеечных марок и несколько револьверов. По полученной  информации, в шайку фальшивомонетчиков входил житель Арзамаса,  Суворов Алексей Иванович. Поскольку с  такими данными в городе проживало с полдесятка человек , обыски на квартирах провели у всех. На одной из квартир было изъято 13480 фальшивых рублей, револьвер системы «Браунинг». Суворов сразу же дал признательные показания и выдал остальных членов банды. Уже 27 мая обыск проводился в доме Балягина Александра Николаевича, владельца типографии «Андромеда». В подвале было найдено оборудование для печатания пензенских сторублёвых билетов государственного банка, 20-рублёвых банкнот Временного правительства, два револьвера и ружьё. Как ни странно , владелец типографии даже под давлением неопровержимых улик отрицал свою вину. А тем временем из показаний задержанных всплыли ещё два члена шайки -  Алексевнин и Терёхин. Также удалось уточнить данные московских мастеров, изготовлявших клише, вскоре они были задержаны Московской уголовной милицией. Уже в июне, 10 и 18 числа,  уголовная милиция нейтрализовала ещё две банды грабителей.

   Показательно отношение  противоборствующих сторон к сотрудникам милиции в начале Гражданской войны. Так,  2 октября 1918 года чиновник нижегородской  уголовной милиции Евграфов Василий находился в командировке в городе Чистополе, где был задержан белочехами. Когда поручик узнал назначение командировки, то конфисковал револьвер  милиционера и выдал Евграфову об этом справку, разрешив и дальше выполнять свои служебные обязанности.

   С осени 1918 года Лазарев Г. И.  и Левиков  Г. С. начали продвигать проект создания уголовно-розыскных отделов в уездах. Эту задачу удалось выполнить лишь к весне 1919 года. В первом полугодии  1919 года пришло новое штатное расписание должностей в отделе губернского уголовного розыска и была проиндексирована  зарплата: начальник отдела – 1 чел. с окладом в 1092 руб. , помощников начальника – 2 чел. с окладом 1025 руб. , инспекторов  - 17 чел. с окладом 956 руб. , сотрудников 1 разряда 35 чел.  с окладом  889 руб. , сотрудников 2 разряда - 57 чел. с окладом 821 руб. Но, как и прежде, реально в отделе служила только половина от положенных штатов.  Во втором полугодии  штатное расписание и оклады изменились: начальник отдела - 1 чел. с окладом 1431 руб. , помощник начальника -  1 чел. с окладом 1359 руб. , помощники по районам города - 5 чел. с окладом 1287 руб. , инспекторы  - 12 чел . с окладом 1287 руб . , сотрудники 1 разряда - 35 чел. с окладом 1161 руб . , сотрудники 2 разряда  - 57 чел. с окладом 1090 руб. И, конечно, этот штат также не был доведён до полного укомплектования. Более того, Левиков Г. С. сумел взять на службу в отдел ещё нескольких бывших полицейских. Например,  19 января 1918 года был принят на службу бывший околоточный надзиратель Шаров И. М., а затем – Соколов Иван Николаевич, бывший полицейский надзиратель, исполняющий свои обязанности даже во время Февральской революции и получивший  за преданность службе должность помощника комиссара 1-го участка. Левиков Г С. вытащил  его из застенок транспортной ЧК, куда того определили без всякого обвинения после сокращения уголовного розыска транспортной милиции 14 апреля 1919 года.

В июле 1919 года губерния оказалась в прифронтовой полосе, многих милиционеров призывали в армию. Правда, в оружейной комнате уголовного розыска, только штатных наганов теперь числилось 200 штук, не считая других образцов и конфискованного оружия. Сами сотрудники применяли оружие всё чаще при задержании преступников, достаточно часто это приводило к гибели преступников. В городе ввели военное положение, основной мерой предотвращения преступлений стал приговор к расстрелу 40 опасных рецидивистов, окончательно переломивший обстановку в пользу советской милиции. Преступность вернулась  практически на довоенный уровень.  Вот показатели за ноябрь 1919 года: краж свыше 1000 рублей 3, раскрыто - 12, со взломом – 24, раскрыто 13, карманных краж - 2 раскрыта одна, грабежей и убийств не зарегистрировано. Это позволило местному партийному руководству сначала перевести  Анисимова Александра Николаевича с должности начальника губернской милиции на должность помощника начальника с 18 августа 1919 года и поставить на его место настоящего большевика Карре Николая Ивановича. Затем,  уволив  начальника уголовного розыска Левикова Г. С., на его место назначили Галанина Александра Михайловича (тоже большевика ). Через несколько месяцев работы Галанина сильно проявилась его некомпетентность и полное пренебрежение к законам. Занимаемая им должность требовала профессионала.

 В конце 1919 года начальником уголовного розыска назначили Лазарева Георгия Ивановича, человека чрезвычайно требовательного к личному составу. Наказание следовало даже за малейшую провинность, независимо от прежних заслуг и личного расположения Георгия Ивановича. Например, своего протеже Соколова И. Н. он наказалдвумя неделями принудительных работ за содержание двоих воров рецидивистов около трёх месяцев в тюрьме без суда и следствия. Не спасло Соколова и то, что он выполнял прямое распоряжения начальника Галанина А. М., который считал, что доказательная база для наказания для уголовного элемента не нужна и если преступники посидят в тюрьме, то количество краж сократится. За малейшую взятку сотрудник сразу же увольнялся, такая участь постигла Владимира Анищика 11 декабря 1919 года. Из- за своей принципиальности Лазарев сумел испортить отношения даже с  теми коллегами, которые  служили  вместе с ним в полиции и уголовной милиции Временного правительства. Но, имея талант организатора, будучи хорошим сыщиком,  Георгий Иванович сделал всё, что бы 1920 год оказался одним из самых спокойных за всю Гражданскую войну. Нижний Новгород стал напоминать, тот дореволюционный город, по которому скучали многие горожане.  В первом полугодии в очередной раз повысили оклады: начальнику отделения  - до 2610 руб . , помощникам до 2520 руб . , должность инспектора упростили, а сотрудникам 1-го разряда выплачивали 2250 руб. , сотрудникам 2-го разряда 2160 руб. В феврале 1920 года в боевом строю уголовного розыска оставались следующие сотрудники, прошедшие школу российской полиции: Лазарев Григорий Иванович,  Маврин Михаил Львович, Костерин Григорий Семёнович, Жмойдзяк Константин Андреевич, Эрастов Александр Сергеевич. А также -агенты 1-го разряда Эрастов Алексей Сергеевич, Заргаров Владимир Исакович, Соколов Иван Николаевич, Диесперов Алексей Семёнович, Стецюк Матвей Фёдорович, Печенев Владимир Михайлович. В агентах 2-го разряда служил Ксёндз Иван Андреевич, остальные сотрудники пришедшие в 1918 и 1919 году в основном являлись бывшими военнослужащими рядового, реже унтер-офицерского состава среднего  возраста около 30 -35 лет , большинство - большевики. Но это были люди с богатым жизненным опытом, которые за несколько лет освоили тяжёлое ремесло сыщика.

 О наступившем переломе в борьбе с преступностью свидетельствуют следующие цифры: за январь 1920 года краж свыше 1000 рублей зарегистрировано 39, раскрыто 22, краж со взломом  -22 раскрыто 15, карманных краж - 8 раскрыто 2, грабежей 2 , убийств не зарегистрировано. За июнь 1920 года: краж свыше 1000 рублей – 97, раскрыто 48, краж со взломом - 41 раскрыто 23, карманных краж - 7 раскрыто - 1, грабежей -1 , раскрыто 1, убийств - 1 раскрыто - 1. За ноябрь 1920 года краж свыше 1000 рублей  - 101 раскрыто  - 67, со взломом  - 50 раскрыто - 17, карманных краж - 7 раскрыто  - 2, грабежей - 2 раскрыто  - 1, убийств не зарегистрировано. В феврале 1920 года штат уголовного розыска урезали. Теперь он состоял из начальника отдела,  помощников начальника - 5 чел, агентов 1-го разряда - 11 человек, агентов 2-го  разряда -тоже 11 чел. Но на этом партийное руководство не остановилось, в 1921 году начальником горрозыска вместо Лазарева Г. И. был  назначен Бокеев Николай Никитич. Как верный партиец, проводящий линию партии, он уже к сентябрю 1921 года пустил под сокращение почти всех бывших сотрудников полиции.  Это позволило поднять городскому криминалу голову, снова появились банды грабителей, возросло количество убийств. На улицу были выброшены ценные работники в возрасте 35 – 40 лет, хотя единицы из них и сумели вернуться на работу в милицию, но пережить репрессии 1930-х  им не помогли никакие заслуги. А ведь эти люди 5 лет в тяжёлых условиях останавливали  вал преступности в городе и сумели переломить хребет преступному миру в тяжелейшие годы гражданской войны.

Но политической машине реформ всё равно, кого переламывать, важен сам процесс.

 

   ГКУ ЦАНО, фонды: 104; 105; 1865

Органы государственной безопасности в Нижегородской области. 2007 год.

• Все даты даны по старому стилю.

 

Радьков А. Г.. старший научный сотрудник музея истории правоохранительных органов и Вооруженных сил НРО ОГО ВФСО "Динамо" 

ЛЬВОВСКО-САНДОМИРСКАЯ ОПЕРАЦИЯ КРАСНОЙ АРМИИ. АНАЛИЗ ИСТОРИЧЕСКОГО ОПЫТА. 

В современной российской исторической науке основные подходы к изучению отечественной военной истории и особенно боевых операций периода Великой Отечественной войны, к сожалению, сохранили недостатки, присущие советской историографии. Официальная история войны основывается главным образом  на воспоминаниях советских военачальников и их личных выводах. Как известно, самокритикой они сами не занимались, да и господствовавший в то время партийный контроль такое поведение вряд ли бы  одобрил. К тому же, в советской литературе дается обилие цифр, которые без дополнительного объяснения малопонятны простому обывателю и даже младшему офицерскому составу.

Из советских историков наиболее    грамотный анализ боевых операций Великой Отечественной войны выполнил генерал армии А.И.  Радзиевский. К сожалению, его книги относились к специализированной литературе, не доступной массовому читателю.  Вместе с тем, критическое осмысление Радзиевским фронтовых операций стало первым глотком правды для многих вдумчивых советских офицеров. Основная задача, которую ставил перед собой этот заслуженный фронтовик, заключалась в недопущении тех страшных ошибок начала войны, которые повлекли страшные потери в личном составе.  Это стоило генералу испорченных отношений со многими советскими военачальниками.

Такие современные авторы, как Резун и Мухин, неоднозначно воспринимаемые в научной среде, проводят достаточно интересный анализ  общих данных, но акцентируют внимание только на таких моментах, которые можно легко подогнать под свою версию. Многие авторы занимаются или обелением, или о чернением отдельных военачальников .

 Ищущему читателю, не желающему становиться зависимым от зачастую предвзятых мнений различных авторов, в данной статье предлагается  система анализа войсковых операций, дающая возможность наглядно оценить преимущества и просчеты их участников на данных открытой печати.

          Поскольку основные решения командующий принимает после получения разведсводки, для настоящего историка данное обстоятельство является своеобразным ключом к разгадке причин тех или иных действий высшего командного звена. Губительные для армий и корпусов приказы отнюдь не всегда были результатом некомпетентности или  безграмотности командиров, хотя и этого хватало. В отдельных случаях подводила разведка, особенно в начале войны воздушная. Комплектовалась она по остаточному принципу, как самолётами, так и пилотами, не смотря на решения 1940 года об усилении авиаразведки. В 1940-1941 гг. из разведывательной авиации лучших лётчиков умудрялись переводить во фронтовую авиацию и  в части ПВО. Аэрофотосёмка была заброшена с 1930 года, после чистки царских военспецов. В финскою компанию не оказалось специалистов, хоть как то  работающих с аэрофотосёмкой.Можно привести один яркий пример. Командование Юго-Западного фронта получило от разведки информацию о движении танковых колонн противника в направлении на Радехов, а в это самое время немцы развернулись на Берестечко. 15-й мехкорпус получает приказ  о встречном выдвижении. Если учесть, что в мехкорпусах был недостаток грузовой автотехники для подразделений обеспечения, конец этой танковой армады был предрешен. Не вступая в бой, советские танки без запчастей и горючего были брошены своими экипажами во время марша, все это время они бессмысленно катались по треугольнику Радехов-Броды-Буск, где от корпуса осталось 39 танков из 318 в 10 танковой дивизии и 14 танков из 211 в 37 тд. Оказалось, что создать мехкорпус на бумаге недостаточно, каждому мехкорпусу ещё нужна серьёзная инфраструктура и подготовленные экипажи с элементарными техническими знаниями, не  говоря уже о нормальной радиосвязи. В таких условиях для войсковой и фронтовой разведки наиболее надежной информацией стали вражеские «языки», а затем и агентура партизанских отрядов. Так, например партизанская группа В. П. Лунина в середине июля 44 года в местечке Винники, восточный пригород города Львова обнаружила скопления немецких войск, включая танки. Благодаря точным координатам партизанской разведки 2 воздушная армия сильно потрепала немецкие части в этом районе.

          Следующий важный фактор - это массирование сил и средств. Оно привязывается к масштабу 1 км фронта. В литературе указывается общее количество солдат, танков, пехоты, самолётов и истраченных снарядов в определённой операции, но для профессионала – военного историка это -  абстракция, с которой очень сложно работать.

         Для пехоты плотность сосредоточения для наступления на 1км фронта менялась во время войны. Так, на одну стрелковую дивизию в наступлении в начале войны приходилось 6-10 и 1,8 км в лучшем случае, но уже с 1942 года плотность соответствовала  6  и 1,5 км, к концу войны на стрелковую дивизию приходилось уже 1,5 и 0,7 км. Но менялась и тактика введения в бой пехотных подразделений. В начале войны пехота в атаку вводилась эшелонировано, что вело к потерям резервов, находящихся в глубине, от авиации и артиллерии, а наступавшим не хватало сил для преодоления обороны противника. Боевой устав пехоты от 9 ноября 1942 года требовал максимального и одновременного участия в бою всего личного состава от начала и до конца боя. Так же командирам запрещалось нахождение впереди атакующих порядков, для того, чтобы не нарушать нормальный порядок управления подразделением в бою.

         Что касается артиллерии, то в наступательной операции против окопавшегося противника нас должно интересовать не только количество орудийных стволов на 1 км фронта прорыва, но и калибр (орудия калибром меньше 100 мм и «катюши» не могли пробить крышу землянки). Также количество выпущенных снарядов за первый огненный вал и последующие, которые легли в данный квадрат. Сразу надо оговориться, что более эффективно подавляет противника огневая подготовка большим количеством стволов за короткий промежуток времени. Это будет намного более действенно, чем огонь по позиции врага из 50 стволов в течении двух часов тем же количеством снарядов. Максимальное количество артиллерийских орудий во второй мировой войне было сосредоточено под Берлином:  359 орудия на 1 км фронта, оптимально считалось необходимым  не менее 200 орудий на 1 км. В обороне размещение 13 орудий ПТО на 1 км фронта считалось хорошим массированием артиллерийских средств. Кстати, не будем при этом  сбрасывать со счетов тот факт, что артиллерийская разведка в начале войны была достаточно слабым звеном. К примеру, в СССР до конца войны применялись аэростаты артиллерийской разведки, в основном в нелётную погоду и ночью, всего они выполнили около 19985 подъёмов.

       При подготовке фронтовой и войсковой операции особое внимание уделяется оперативной маскировке войск. На самом деле это одна из самых важных процедур, которую недооценивали некоторые советские военачальники.

       Для прорыва выделяется определённое количество танков. Но не все из них доходят до поля боя. Обычно процентов 20-30 танков от общей массы оказываются технически неисправными. Говоря о потерях, важно различать подбитые танки, технику, подлежащую ремонту и безвозвратные потери. Так, в 3-й танковой армии во время Львовско-Сандомирской операции некоторые танки ремонтировались до трёх раз. Для преодоления рубежей обороны и помощи пехоте выделяются танки НПП (танки непосредственной поддержки пехоты). Обычно много их не выделяли, но тогда падали темпы наступления, меньше 10 танков НПП хватало часа на три боя.  Поэтому для участия в операциях конце войны количество танков НПП в  доводили до 20-30 единиц. В Берлинской операции на 1 км фронта  1-й Украинский фронт выделил 47 танков НПП. При оценке ТТХ танков следует обращать особое  внимание на лобовую броню и вооружение а также на моторесурс. После этого сразу станет ясно, что нельзя верить старым добрым советским фильмам , в которых на полях сражений  в 1941 году разъезжают «Тигры» и «Пантеры».   

          В отношении авиации количество самолетов тоже надо уточнять по их прямому назначению. Кроме бомбардировочной и истребительной авиации, существуют еще разведывательная и транспортная. Количество самолётовылетов лучше оценивать по категориям, а не по общим цифрам, касающимся всей привлечённой авиации. Кроме количества самолётов, нужно обращать внимание на количество исправных машин и число лётчиков. Эти цифры могут разниться, так как перед войной или крупной фронтовой операцией создается  запас винтокрылых машин. Говоря о лётном составе, важно иметь в виду количество налёта у лётчиков эскадрилий, особенно в боевых условиях. Интересна система учёта  побед. Например, в СССР учитывали только сбитые самолёты, а для Люфтваффе было достаточно, чтобы в фотопулемёте было видно попадание в самолёт противника – сбил его летчик или не сбил –это считалось делом десятым. Самое страшное то, что в результате аварий советских машин погибло больше, чем в бою. Особый интерес вызывают действия  авиации, выделенной для поддержки танковых армий. Например, во Львовско-Сандомирской операции советская авиация совершала 6500 вылетов в сутки. Только на подавление 1-й и 8-й танковых дивизий вермахта 2-я воздушная армия совершила 1848 самолётовылетов.

          Из инженерно-сапёрного обеспечения войсковых операций, кроме количества батальонов на 1 км прорыва, важное место занимает количество проходов в минных полях для пехоты и танков. Особая опасность таких операций заключалось не только в разминировании проходов в ночное время в сотнях метров от врага. При активизации работ возрастает риск раскрытия направления основного удара. Поскольку в начале войны инженерно-сапёрные подразделения занимались укреплением обороны, в наступательных операциях чувствовалась острая нехватка данных специалистов при прорыве укреплённых позиций противника. В связи с этим в 1943 году было принято решение о формировании штурмовых инженерно-сапёрных батальонов, имевших штат инженерной разведки и миннозаградительное подразделение для прикрытия танкоопасных направлений.

         Связь, к сожалению,  не стояла в первоочередных советских разработках ещё со времён Тухачевского.  Жуков перед войной обнаружил неспособность армейских и дивизионных шифровальщиков точно передавать и получать информацию и отменил сложное шифрование.          С  того времени появились «коробочки», «карандаши» и «огурцы», то есть танки, солдаты и снаряды. Неудивительно, что немцы не только расшифровывали советские передачи, но и успешно в них вклинивались. Сложная шифровальная техника относилась к правительственной связи, и ей оснащались фронтовые, а в последствие и  армейские штабы. Для немцев аппарат «Энигма» был принадлежностью каждого штаба дивизии ещё в 1940 году. Радиостанции на советских танках и самолётах в нужном количестве не появились даже в 1945 году. Основными средствами связи в начале  войны являлись проводные аппараты и самолёты с фельдъегерями, немцы пеленговали штабные радиостанции, лишь с 1943 года произошли серьёзные изменения в применении радиостанций.  Вместе с тем, даже к концу войны основная военная связь оставалась телефонной. Также на фронте резко нехватало радиопеленгаторов, даже в составе соединений ВМФ.

В качестве примера рассмотрим Львовско-Сандомирскую операцию.  

На протяжённости фронта в 440 км немцы располагали 1-й и 4-й танковыми армиями, 1 венгерской армией, 5 танковыми и 1 моторизованной дивизией и 2 пехотными бригадами. В общей сложности это 600000 человек, 6300 орудий и миномётов, 900 танков. Люфтваффе привлекло к участию в операции до 700 самолётов.

         В состав 1-го Украинского фронта входили 1-я ,3-я и 5-я гвардейские армии, 13-я, 18-я, 38-я и 60-я общевойсковые, 1-я и 3-я гвардейские и 4-я танковые армии, 4-й гвардейский, 25-й и 31-й танковые корпуса, а также 1-й и 6-й гвардейские кавалерийские корпуса, 1 чехословацкий армейский корпус. Всего 80 стрелковых и кавалерийских дивизий. 3 механизированных и 7 танковых корпусов, 4 отдельные танковые бригады, 18 отдельных танковых и 24 самоходно-артиллерийских полка - около 1200000 человек, 15500 орудий и миномётов, 1056 установок РС, 1667 танков и 529 САУ, свыше 3246 самолётов.

       Конев, ознакомившись с разведданными, абсолютно правильно предложил нанести два основных удара и отстоял эту идею перед Сталиным.  Расстояние между двумя ударами равнялось 60-70 км, тем самым Конев правильно оценил оборону на львовском направлении. Но, как потом оказалась, разведка, точно вскрыв немецкие силы на рубежах обороны, просмотрела крупные танковые соединения в немецком тылу. По воспоминаниям Москаленко, командующего 38-й армией, контрудар немцев стал полной неожиданностью. Положение спасли танковая бригада из армии Лелюшенко и 1800 самолётовылетов 2-й воздушной армии.

          Немецкая разведка также проглядела  направление одного из основных ударов Красной Армии и крупные танковые соединения Катукова в советском тылу. Правда, немцы заметили приготовления к удару на Львовском направлении и подготовили отход на вторую полосу обороны. По воспоминаниям Конева, советские тыловые колоны передвигались днём без всякой маскировки. Конечно, обвинить в этом командование тыловых служб легко, но  ими  выполнялся приказ, полученный из штаба.  Таким образом, прямая вина ложится на ответственного за оперативную маскировку войск и на самого Конева. Сам же замысел  оперативно-маскировочных операций заключался в имитации сосредоточения двух танковых армий и танкового корпуса в полосе 1-й гвардейской и 18-й армий, а также в имитации ложного прорыва на Станиславском направлении, создании ложных аэродромов, батарей и складов, ложной перевозке техники. Вот как это происходило в 18-й армии. Руководителем указанных мероприятий был назначен начштаба армии генерал Ф.П.Озеров.  Контроль над выполнением производил полковник Соловейкин,  а за инженерную маскировку отвечал инженер-майор Момотов. К участию в мероприятиях, кроме инженерно-сапёрных батальонов, были  привлечены 10 САУ-76, 20 автомашин, 2 железнодорожных состава, 3 трактора, 37-й зенитный полк и 71-й отдельный истребительно-противотанковый дивизион, 126 макетов танков и.т.д. На станциях Ясенув Полны и Городенка в вечернее время производилась выгрузка макетов танков, звуковещательные станции МГУ-42, МГУ-39 имитировали разгрузку танков, а САУ-76 двигались по прилегающим к станции дорогам по ночам. В этой же местности осуществлял постоянную передислокацию тяжёлый артиллерийский полк. Местное население привлекалось к ремонту дорог и мостов, офицеры, одетые в танковую форму, появлялись в населённых пунктах и активно общались с местным населением. Восточнее Трифоновки был оборудован ложный аэродром, на котором  выставили макеты самолётов. Все ложные объекты прикрывались силами ПВО 3 полков. На  дорогах стояли указатели с номерами полевых почтовых частей 1-й гвардейской армии. В населённых пунктах Сороки, Дзуркиве, Кобылеце были установлены радиостанции РАФ и  РСБ. С 18 июля для имитации выхода армии в исходный район радиостанции передислоцировались в Каменку Великую и Пядыки. Работа раций велась только шифром.

         В полосах 226-й, 24-й и 271-й стрелковых дивизий проводилась разведка боем силами до батальона, а 13 июля предпринято наступление на участке Богородычин, Черемхув. Рекогносцировку проводили офицеры, одетые в форму танкистов.

         18 июля закончилось ложное сосредоточение войск, и 19 числа проводились мероприятия по имитации выдвижения частей в исходные районы - Жукоцин,  Лиски, Вишневский. Было установлено 84 макета танка, прибыли 66-я гвардейская и 351-я стрелковые дивизии 1448 сапёрный полк. 23 июля части 95-го и 11-го стрелкового корпуса перешли в наступление. В результате немцы из Венгрии перебазировали 7 пехотную дивизию в район Надворная и Делатин. Также наличие у Порыцка 8-го гвардейского мехкорпуса и 6-го мотоциклетного полка немцы приняли за разведку 1-й гвардейской танковой армии. Противник не вскрыл её передислокацию. Во время самой операции приказ по случаю взятия Перемышля от 27 июля задержали до 29-го с той целью, чтобы за это время 3-я гвардейская танковая армия совершила 120- километровый марш-манёвр в обход Львова. Несмотря на грубые просчёты в маскировке в полосе 60-й армии, немцы не обнаружили перегруппировку 11-го гвардейского танкового корпуса и 1-й гвардейской танковой армии на Рава - Русском направлении, 4-я танковой армии и 38-я армии на львовском направлении. О сосредоточении 5-й гвардейской армии восточнее Тернополя немцы узнали лишь в конце операции.

         Для начала Львовско – Сандомирской операции Конев запланировал малое количество танков НПП - всего 268, планируя основную часть танков иметь в эшелоне развития успеха и вводить их во время прорыва тактической зоны.  Получалось по 8-12 танков НПП на 1 км. Ставка, правильно оценив данный план, предложила использовать основные силы танковых армий для развития успеха после прорыва, а для прорыва тактической обороны увеличить число танков НПП. Однако Конев не внёс серьёзных изменений, но довёл количество танков НПП до 349. 10 июля  разведка доложила Коневу о намерении немцев при начале прорыва отвести свои подразделения с первого рубежа обороны на второй, чтобы не нести потери от артиллерийского огня.

          12 июля Конев решил провести разведку боем на   Рава – Русском и Львовском направлении силами сначала рот, а затем, по ситуации, и батальонов. Разведка боем показала, что на Львовском направлении противник отходить не намерен (немцы создали там плотности артиллерии до 30 – 60  орудий на 1км), а вот на Рава – Русском направлении 88-я и 72-я пехотные дивизии  в сумерках отвели основные силы на второй рубеж оставив лишь арьергарды для прикрытия. К сожалению, не оценили эту информацию ни Конев, не командующий 13-й армии.  Не было спланировано массирование сил, особенно артиллерии, для прорыва  второй полосы обороны, хотя с конца 1943 года именно вторая полоса укреплялась лучше первой.

         Утром 13 июля, после 30-минутной артподготовки советские войска начали наступление, а немецкие - отвод войск на второй рубеж. В 18 часов в наступление перешли основные силы первого эшелона, смели арьергарды 291-й пехотной дивизии, но остановились у второго рубежа, куда отошли основные силы 42-го армейского корпуса. Подтянулись 16-я и 17-я танковые дивизии вермахта.

         14 июля Конев, без массирования артиллерии (у него и в Кировоградской операции было 120 орудий на 1км с минимальным боекомплектом), утром начинает штурм второй полосы после 5- минутного огненного налёта при плотности 90 – 100 орудий на 1км, при возможности иметь 200. Артиллерийская разведка не проводилась, били по квадратам. 16-я и 17-я танковые дивизии вермахта предприняли ряд контратак, иногда заканчивавшихся успехом.  Для отражения зарвавшихся немецких танкистов использовались даже собаки - минёры.

         Только 76-й стрелковый корпус 3-й гвардейской армии, вообще не входивший в состав ударной группы, нащупал слабо подготовленный рубеж обороны, не до конца укреплённый минными полями и при помощи 1-го танкового батальона 1-й танковой армии продвинулся на 8 км.

         В связи с крепостью немецкой обороны, Конев все-таки решил подтянуть артиллерию и вторые эшелоны стрелковых корпусов. В 13-й армии планирование огня велось корпусными и дивизионными штабами, что лучше отвечало обстановки. Количество стволов довели до 200 на 1 км, а артподготовка длилась 40 минут. В 8 часов 30 минут Северная ударная группа возобновила наступление. Успеха добились части 13-й армии, прорвав вторую полосу обороны к исходу дня на участке потрепанной 291-й пехотной дивизии. 16 июля вторую полосу прорвала и 3-я гвардейская армия, что создало условия для ввода в операцию подвижных групп. И тут Конев меняет порядок ввода соединений для создания Бродского котла немецким дивизиям. Но наличие кавалерийских частей не позволило сразу проскочить  узкую брешь в 6 – 8 км, которая ещё находилась под артиллерийским обстрелом.  В результате были потеряны сутки. Лишь введение в прорыв 17 июля утром частей 1-й гвардейской танковой армии Катукова (416 танков и САУ) смогло сломить оперативную оборону на этом участке.

         У южной ударной группировки на Львовском направлении сложилась тяжёлая ситуация. Конев решил, что и тут немцы оставят первый рубеж обороны и отойдут на второй сразу после начала наступления. Хотя разведка боем 13 июля показала, что немцы отходить здесь и не собирались, Конев решил сэкономить снаряды, и рано утром передовые отряды дивизий без артподготовки ринулись в бой. К 9 часам они овладели первой и второй траншеями, и тут наступление захлебнулось о немецкие пули и собственные трупы. Тогда Конев поставил задачу перед авиацией поддержать наступавших, но погода с утра была нелётной. К 16 часам подтянули артиллерию, провели кое-какую артиллерийскую разведку и после полуторачасовой артподготовки и ударов поднявшейся в воздух  авиации главные силы 60-й и 38-й армии перешли в наступление. Командующий артиллерией 336-й стрелковой дивизии полковник Пикчура получил схему огня в 14:30, а артподготовка была назначена на 15:00, то есть когда вся армия уже начала 90-минутную артподготовку по первой линии обороны и разведанным батареям на глубину до 6 км. В 15:50 начала действовать авиация, нанося бомбовые удары и, наконец, в 16:00 пехота и танки перешли в наступление.  К концу дня  была прорвана первая полоса обороны, а на следующий день прорвали и вторую. Несмотря на задачу в первый день пройти 20 км, армии продвинулись лишь на 3 – 7 км. Причина была не только в плохой артиллерийской разведки, но и в количестве танков НПП ( в 38-й армии было 29 танков и 45 САУ НПП всего ). Исправляя свои ошибки, Конев для прорыва рубежей вводит части 3-й гвардейской танковой армии. Утром 15 июля эти части пошли в бой в полосе армии Курочкина. В это время по 38-й армии Москаленко нанесли контрудар из района  Плугов, Сборов 1-я и 8-я танковые дивизии вермахта, отбросив советские войска на отдельных участках на 2 – 4 км. Только благодаря советской авиации, сбросившей на 1-ю и 8-ю танковые дивизии вермахта до 100 тонн бомб на 1 квадратный километр, а также танковой бригаде из армии Лелюшенко и грамотному применению артиллерии контрудар был отбит с серьезными потерями с немецкой стороны.

           В это время 60-я армия совместно с танкистами Рыбалко 15 июля прорвала немецкую оборону на 18 км и на 5-километровом участке у Колтов опрокинула последний рубеж обороны немцев. Уже утром 16 июля туда ринулась 3-я гвардейская танковая армия. Шесть авиационных корпусов прикрывали эту бронетанковую армаду. Только благодаря авиации потери в 5-километровом проходе от артиллерии и авиации немцев были минимальны. Уже 18 июля танки Рыбалко форсировали реку Пелтев и вышли в район Дзедзилув и Красное. Части 9-го мехкорпуса достигли Деревлян и соединившись с КМГ генерала Баранова, образовали Бродский котёл. Так же через Колтовский коридор 17 июля начали вводиться части 4-й танковой армии, так как в полосе 38-й армии коридора в немецкой обороне пробито не было. Задачей 4-й танковой армии был обход Львова с юга и выход на Городок. Но 18 июля половине сил армии пришлось отражать контрудары немцев южнее Злочева.

         Для развития наступления на Львовско-Перемышльском направлении Конев решил высвободить 13-ю и 60-ю армии, привлекая для уничтожения Бродской группировки противника части 4-й танковой армии, 31-го танкового корпуса, авиацию и артиллерию РГК.

         В полосе 38-й армии 16 июля начала наступление 1-й гвардейская армия в направлении на Бережаны. Разгромив оборону немцев, гвардейцы заставили их свернуть свою оборону к югу. Части Москаленко, отражая контрудары, продвинулись на 8 – 14 км.

         19 июля 1-я гвардейская танковая армия, сломив немецкие заслоны на Западном Буге, начала преследование противника. Поскольку 3-я гвардейская танковая армия и 13-я армия продвигались в расходящихся направлениях, КМГ Соколова получила задачу нанести удар на Фрамполь и, выйдя в тыл противнику, содействовать продвижению армии Гордова, установить взаимодействие с частями 1-го Белорусского фронта, форсировать с ходу Вислу и закрепиться на захваченном рубеже.

         На Львовском направлении ситуация благоприятствовала окружению города Львова, 3-я гвардейская танковая армия и 13-я армия находились в 20 – 30 км от города, а 10-й гвардейский танковый корпус из состава 4-й танковой армии был восточнее Львова в 30 км. КМГ Баранова могла охватить Львов с севера. Ночью 19 июля Конев отдаёт приказ Рыбалко обходным маневром с севера и северо-запада, а Лелюшенко - с юга овладеть Львовом 20 числа. Лелюшенко в своих воспоминаниях писал о своем удивлении после получения приказа, так как, исполняя его, Лелюшенко пришлось развернуть армию на 90 градусов и вместо того, чтобы обойти город, брать его  танковыми частями.

         В это время КМГ Баранова, билась фронтальными атаками о ворота Жолкева. Обход с севера КМГ должна была осуществить ещё 20-го числа, но 21-го Баранов оставался на своём месте. 10-гвардейский танковый корпус терял свои танки на юго-восточных подступах к Львову. Остальные силы 4-й танковой армии  были разбросаны ещё в трёх местах.

         Генерал Рыбалко завяз в 7-8 км от Львова в болотах. Приказ Конева о совершении обходного манёвра. переданный по радиостанции, Рыбалко, по словам Конева, проигнорировал. Пришлось посылать офицера с пакетом. К концу дня 21 июля КМГ Баранова начала обходной манёвр и продвигалась к реке Сан.

         22 июля, отбив контратаки  немцев, советские войска расчленили «Бродский котёл» а затем и пленили оставшихся в живых немецких военнослужащих. Предателей-«галичан » живыми никто не брал, впрочем,  примерно три тысячи эсэсовцев из числа украинцев просочились из котла в Карпаты.

         После ликвидации котла Конев поставил перед высвободившимися силами новые задачи . 38-я армия от Перемышлян наступала в направлении южной окраины Львова. 4-я танковая армия и 60-я армия с юга и востока должны были нанести энергичный удар по южной окраине Львова. В это время Рыбалко, оставив на болотах 56-й гвардейский танковый батальон изображать активность, обошел Львов и начал наступление в двух расходящихся направлениях - 7-м гвардейским танковым корпусом на Львов с западной стороны, а 6-м гвардейским танковым корпусом на Перемышль с востока. Этим манёвром были перерезаны немецкие коммуникации на Ярослав и Перемышль.

Ночью 23 июля части 1-й гвардейской танковой армии небольшими силами форсировали реку Сан и захватили плацдарм. Через сутки остальные части армии Катукова форсировали Сан южнее и севернее Ярослава. Сюда же прибыл 25-й танковый корпус Пухова.

          24 июля началось наступление на Львов со всех направлений. Немцы обороняли город силами трех дивизий вермахта. Уже 25 числа немцы начали отводить подразделения из Львова на Самбор.

          Наконец 27 июля после тяжёлых уличных боёв город пал. В этот же день 3-я и 1-я гвардейская танковая армия ночным штурмом овладели Перемышлем (гарнизон в количестве 3000 человек, 2 бронепоезда) и Ярослав. Но выйти к Самбору Лелюшенко не смог, поскольку  часть его танков была брошена на немецкую пехоту в Львове.

         На другом крыле фронта 23 июля перешла в наступления 18-я армия , до этого выполнявшая задачу оперативной маскировки войск. В составе 18-й армии генерала Журавлёва насчитывалось : 10 пехотных дивизий, 77289 солдат и офицеров, 1416 орудий, 209РС, 34 САУ. В полосе наступления оказалась венгерская армия генерала Миклоша – 75000 бойцов, 600 орудий и миномётов, 159 танков и САУ. Сосредоточив все усилия на 4- километровом  участке фронта, войска Журавлёва прорвали позиции 16-й пехотной дивизии венгров и повели наступление на Долину. На третьи сутки, продвинувшись на 30 км, 18-я армия вышла на рубеж Делятин - Отыня и вышла в предгорье Карпат в районе Доры, с целью обхода станиславской группировки противника с юга. 1-я гвардейская армия, форсировав 24 июля реку Гнилая Липа и освободив город Галич, развила успех и 27 июля заняла Станислав.

         На правом крыле к исходу 27 июля 3гвардейская армия и КМГ Соколова вели бои на линии Вильколаз - Красник. На левом фланге данные соединения вышли к реке Сан.

         Первый этап Львовско-Сандомирской операции завершился отходом немецких  частей за Вислу и  немецко – венгерских частей в Карпаты. Советские войска на фронте в 400 км продвинулись на 200 км.

         Поскольку данной информации достаточно для анализа операции, к нему и приступим. К сожалению, имеется недостаток информации об инженерном обеспечении прорыва каждой из армий фронта, применении артиллерии эшелоном развития успеха, а самое главное - нет доступа к штабным документам фронта и участвовавших в операции армий. Поэтому будем использовать имеющиеся в наличии открытые источники.

         Общие вывод состоит в том, что Львовско - Сандомирская операция, задуманная стратегически грамотно, во время своего исполнения натолкнулась на ряд ошибочных решений командующего Конева и просчёты армейских и дивизионных штабов. К сожалению, основой этих ошибок явился фактор недооценки противника, его морального состояния и решимости к сопротивлению, на это также налагалось отсутствие у разведки данных о немецких танковых дивизиях. Надо прибавить к этому провал оперативной маскировки войск на Львовском направлении, и без того самом тяжёлом для наступления.

         Плотности сил и средств, несмотря на наличие крупных армейских танковых сил и достаточное количество крупнокалиберной артиллерии, для прорыва первой полосы обороны было выделено недостаточно, особенно нехватка чувствовалась в танках НПП. Это, в свою очередь, привело к опозданию в проведении операции на 2-3 суток. Отсутствие планов для артиллерийских частей при выходе войск на второй рубеж обороны привёл к ещё большему отставанию от планируемых мероприятий. Приходилось планировать работу артиллерии по непривязанной топографически местности и плохо разведанным целям в сверхсжатие сроки.

         Основным танком Советской Армии являлся Т-34 с основной броней 45 мм и орудием 76 мм. Танков модернизированного варианта с 85мм орудием  и наращенной толщиной башни 90-75мм не хватало, драться с «Тиграми» приходилось 76 мм пушкой. Это привело к «танкобоязни»  «Тигров» и «Пантер». Также в войсках наблюдались сотни «лендлизовских» «Шерманов», но их боевые качества желали лучшего. САУ советского производства имели калибр от 76 до 152 мм, но применялись для стрельбы прямой наводкой. К сожалению, стрельба с закрытых позиций не практиковалась.  Тяжёлым танком в 1944 году являлся ИС-2, имеющий 120 мм лобовую броню и морское 122 мм орудие с раздельным заряжением и посредственной системой прицеливания и скорострельностью. Так что,  несмотря на калибр, воевать с тиграми ИСам было тяжело, да и предназначались они для прорыва обороны окопавшегося противника. Основной немецкий танк Т-4 имел во лбу 50 мм брони и 75 мм пушку, но гигантомания Гитлера привела к появлению тяжёлых танков Т-5 и Т-6, имевшие в лоб 85 и 100 мм соответственно. Орудие 88 мм позволяло спокойно истреблять противника с 2 км. В Прикарпатье советские воины столкнулись с «Королевским Тигром», в лоб 150мм и с орудием 88мм. Но плохая маневренность и запас хода превратили эти чудовища в подвижные форты.  Этим гиганты сильно бесили Гудериана, считавшим эти машины отходом от концепции маневренной войны. Немецкие САУ в начале войны предназначались для поддержки пехоты и имели лёгкое пехотное 75мм орудие, но уже в 1941 году основная часть САУ оснащалась противотанковой артиллерией, к 1944 году калибром 75-88мм.  

         К сожалению, отсутствие информации о крупных немецких танковых соединениях и изменение порядка ввода танков сил сильно усложнили работу советских танкистов, и в этой ситуации советская авиация оказалась на высоте.

         После прорыва всех рубежей обороны на правом фланге 16 июля, в образовавшийся коридор Конев меняя местами порядок ввода войск, ввёл  в узкий коридор КМГ с целью создания немцам Бродского котла. По мнения Радзиевского, эта ошибка стоила потерей суток, так как кавалерия начала нести потери ещё при проходе сквозь узкий простреливаемый коридор, уцелевшие столкнулись с оперативной обороной немцев. Только после введения частей 1-й танковой армии войска с боем получили выход на оперативный простор.

          На левом фланге 4-й танковая армия была введена в Колтувский коридор 18 июля, вслед за 3-й танковой армии. В результате в узком коридоре скопилось много техники. Танковые части привлекались к обороне и расширению самого коридора, а тылы с горючим не могли пробиться через эти полчища бронетехники. Часть танков Конев просто оставил для обороны коридора, ослабив наступательную силу танковой армии. Поэтому при выходе из коридора на оперативный простор танки встали в ожидании горючего. Если бы не успешные действия советской авиации, прикрывавшей коридор, последствия могли быть плачевными. В случае  передислокации и ввода 4-й танковой армии через проход на правом фланге, её части могли бы оказаться у Львова 19-20 июля. В действительности получилось, что к Львову смог выйти 19 числа лишь один корпус 4-й танковой армии. Даже если бы эти действия привели  к потере Колтувского коридора, немецкие жертвы, особенно в бронетехнике, поставили бы крест на оперативной обороне. А это рано или поздно привело бы к созданию ещё одного котла для немцев.

         Авиация показала себя особенно хорошо. Штурмовая и бомбардировочная авиация постоянно находились над полем боя, крушили тылы противника и подходящие свежие силы немцев. В частности, авиаторы отличились 15 июля, обеспечив спасение 38-й армии от немецких контрударов. Даже генерал Миллентин отметил действия советской авиации, во время налёта на колону 8-й танковой дивизии вермахта, повлёкшей за собой большие танковые потери немцев. Наконец, было налажено взаимодействие авиации с сухопутными войсками. Это заключалось не только в совместном планировании операций, но и в прямом присутствии авианаводчиков в частях, ведущих боевые действия. Например, командир 1гв ШАК В.Г.Рязанов с двумя рациями находился в Колтувском коридоре и наводил свои штурмовики на вновь обнаруженные огневые точки противника. Истребительная авиация плотно прикрывала воздушное пространство над советскими частями и осуществляла сопровождение штурмовой и бомбардировочной авиации. За первые четыре дня операции, по советским источникам, истребительная авиация уничтожила 115 самолётов Люфтваффе, чем резко ослабила германскую авиационною группировку.

         Инженерно-сапёрное обеспечение операции началось за несколько месяцев до начала самой операции, с ремонта 500 км дорог, восстановления и возведения 93 мостов, а также с разнообразных маскировочных мероприятий. Во время наступления сапёры проделали 585 проходов в минных полях, разминировав 60000 мин. Только для обороны Колтувского коридора 42-я моторизованная инженерная бригада установила 16 июля 16 минных полей и 117 управляемых фугасов. Несмотря на прошедшие дожди, инженерные части сумели внутри коридора проделать для танковых армий до 4 маршрутов.  В целом, несмотря на нехватку средств связи, моторизации и личного состава, инженерно-сапёрные части, благодаря личным качествам бойцов, смогли выполнить все основные задачи.

         К 1944 году радиосети связи между штабами разных уровней были неплохо налажены, перед операцией соблюдался контроль переговоров. Правда, Конев жалуется на шифровальщиков  Катукова, однако дело об обходе Львова явно тёмное и без штабных документов в нем разобраться трудно. На передовой не все танки имели радиоприёмники, не говоря уже о радиостанциях. Подобная ситуация наблюдалась и в авиации. Зато возросло количество радиостанций у авианаводчиков и артиллерийской разведки, в основном импортного производства. Остальные подразделения, особенно пехотные, вели переговоры по полевым телефонам. На командном пункте армии с 1943 года максимальное количество радиостанций было 25-15, это давало возможность осуществлять переговоры по 15-17 радиосетям и 4-7 радионаправлениям, что обеспечивало дальность радиосвязи на 30-600км.

          На основании всего вышеизложенного напрашивается следующий вывод.  Расход сил и средств на прорыв тактической обороны привёл к нехватке мощи для глубокой стратегической наступательной операции. Глубина продвижения 1-го Украинского фронта оказалась в два раза меньше, чем в ходе Белорусской операции, хотя подвижных соединений у Конева было гораздо больше.

 

Список литературы:

Прорыв. А. И. Радзиевский. Воениздат 1979г

Танковый удар. А. И. Радзиевский. Воениздат 1979г

Оперативная маскировка войск. В. А. Мацуленко. Воениздат 1975г

Дорогу открывали сапёры. Галицкий И. П. Воениздат 1983г

Земля в огне. Якубовский И. И. Воениздат 1975г

Советские Военно-воздушные силы в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов. Воениздат 1968г

Записки командующего фронта. И. С. Конев. Воениздат 1991 г

Артиллерия в бою и операции. Воениздат 1980г

Тактика в боевых примерах «взвод». Воениздат 1974г

Армейские операции. Воениздат 1977г

22 июня. Марк Слоним. ЭКСМО 2006г

На мирно спящих аэродромах. Марк Слоним. ЭКСМО 2006г

Отцы командиры. Юрий Мухин. ЭКСМО 2004г

Война и мы. Юрий Мухин. Дуэль 2001г

Советские танки в бою. Михаил Барятинский. ЭКСМО 2008г

Немецкие танки в бою. Михаил Барятинский. ЭКСМО 2007г

Десять сталинских ударов. Владимир Бешанов. Харвест 2004г

Русская кампания. Эйке Миддельдорф. Полигон 2001г

Танковые сражения. Ф. Меллентин. Полигон 1998г

Записки командарма. Д. Д. Лелюшенко. Наука 1987г.

Военно-исторический журнал МО РФ. №11ноябрь 2006г.

«Зимняя война» работа на ошибками. Москва 2004г.